Письма А.С. Пушкина:
Кюхельбекер — Пушкину А. С., 18 октября 1836
Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 16 (Переписка 1835-1837). — 1949.
1265. В. К. Кюхельбекер — Пушкину.
18 октября 1836 г. Баргузин.
Баргузин, 18 октября
1836 года.
А. С. Пушкину.
Не знаю, друг Пушкин, дошло ли до тебя, да и дойдет ли письмо, которое писал я к тебе в августе; — а между тем берусь опять за перо, чтобы поговорить с тобою хоть заочно. В иное время я, быть может, выжда бы твоего ответа; но есть в жизни такие минуты, когда мы всего надеемся, когда опасения не находят дороги в душу нашу. — — Grande nouvelle! <см. перевод> Я собираюсь — — жениться; вот и я буду Benedick the maried man <см. перевод>, а моя Beatrix <см. перевод> почти такая же little Shrew <см. перевод>, как и в Much Ado, старика Willy <см. перевод>. — Что-то бог даст? — Для тебя, поэта, по крайней мере важно хоть одно, что она в своем роде очень хороша: черные глаза ее жгут душу; в лице что-то младенческое и вместе что-то страстное, о чем вы, европейцы, едва ли имеете понятие. Но довольно. Завтра 19 Октября. — Вот тебе, друг, мое приношение. Чувствую, что оно недостойно тебя, Щ но, право, мне теперь не до стихов.
19. Октября.
<1.>
Шумят, бегут часы: их темный вал
Вновь выплеснул на берег жизни нашей
Священный день, который полной чашей
В кругу друзей и я торжествовал.
Давно! — Европы страж, седой Урал,
И Енисей, и степи, и Байкал
Теперь меж нами.... На крылах печали
Любовью к вам несусь из темной дали.
2.
Поминки нашей юности! — И я
Их праздновать хочу; — воспоминанья,
В лучах дрожащих тихого мерцанья,
Воскресните! — Предстаньте мне, друзья!
Пусть созерцает вас душа моя,
Всех вас, Лицея верная семья!
Я с вами был когда-то счастлив, молод:
Вы с сердца свеете туман и холод.
3.
Чьи резче всех рисуются черты
Пред взорами моими? — Как перуны
Сибирских гроз, его златые струны
Рокочут.... Песнопевец, это ты!
Твой образ свет мне в море темноты.
Твои живые, вещие мечты
Меня не забывали в ту годину,
Когда уединен, ты пил кручину.
4.
Когда и ты, как некогда Назон,
К родному граду простирал объятья,
И над Невою встрепетали братья,
Услышав гармонический твой стон:
С [Чудского озера] седого Пейпуса, волшебный, он
Раздался, прилетел и прервал сон,
Дремоту наших мелких попечений,
И погрузил нас в волны вдохновений.
5.
О Брат мой! Много с той поры прошло:
Твой день прояснел, мой — покрылся тьмою;
Я стал знаком с Торкватовой судьбою,
И чтож? — Опять передо мной светло!
Как сон тяжелый, горе протекло;
Мое светило из-за туч чело
Вновь подняло; гляжу в лице природы:
Мне отданы долины, горы, воды. —
6.
И, друг, хотя мой волос поседел,
А сердце бьется молодо и смело,
Во мне душа переживает тело: —
Еще мне божий мир не надоел.
Что ждет меня? — Обманы наш удел.
Но в эту грудь вонзилось много стрел,
Терпел я много, обливался кровью...
Что? Если в осень дней столкнусь с любовью?
——
Размысли, друг, этот последний вопрос — и не смейся, — потому что человек, который десять лет сидел в четырех стенах и способен еще любить довольно горячо и молодо, — ей богу! достоин некоторого уваженияЏ Целую тебя.
Вильгельм.
Переводы иноязычных текстов
Стр. 169, строка 10. — Большая новость.
Стр. 169, строка 11. — Бенедиктом — женатым.
Стр. 169, строка 11. — Беатриче.
Стр. 169, строка 11. — маленькая ворчунья.
Стр. 169, строки 11 — 12. — ,,Много шуму <из ничего>“ <....> Вилли <Шекспира>.